Единственные новости об этой стране в нашем общественном пространстве связаны либо с нелегальной миграцией на литовско-белорусской границе, либо с мемами об Александре Лукашенко.
А как сегодня живут белорусы, которые всего несколько лет назад массово вышли на улицы протестовать против фальсификации президентских выборов? Что случилось с белорусами, которые осмелились высказать свое мнение и возмущение диктатурой самопровозглашенного президента?
Каковы психологические и физические последствия этих протестов? Об этом мы беседуем с поэтессой и журналистом Сабиной Брило, которая уже год живет в Вильнюсе.
– Два года назад, после того как президентские выборы закончились фарсом, события в Беларуси привлекли внимание многих – сотни тысяч людей вышли на улицы, чтобы открыто выступить против власти (Александра) Лукашенко и его политики. Как бы вы описали сегодня, что привело к этим протестам тогда?
– Это были протесты против беззакония и лжи в нашей стране. В 2020 году многие люди, которые до этого вообще не интересовались политикой, увидели, как нагло власть фальсифицирует результаты президентских выборов. А когда первые протесты были жестоко подавлены силой, сотни тысяч людей вышли на улицы и выступили против насилия властей.
До этого времени Беларусь выглядела достаточно современной, развитой и относительно обеспеченной страной. Если бы вы приехали в Минск в то время, то не почувствовали бы очень большой разницы с Вильнюсом.
В 2020 году многие люди, которые до этого вообще не интересовались политикой, увидели, как нагло власть фальсифицирует результаты президентских выборов.
Инфраструктура города, торговля, культура развлечений, высокий уровень технологий, выставки и либеральные идеи – все это было в свободном доступе. В Минске приезжий мог бы даже удивиться – чем же недовольны эти белорусы, почему они жалуются и возмущаются своей властью, ведь здесь все есть, все очень демократично.
Действительно, на первый взгляд, мы жили очень неплохо. Но это была только светлая сторона сцены. Между тем жизнь за кулисами, где господствовала власть, была совсем иной. Приезжий не мог видеть того, что диктатура Лукашенко делает с его народом. Он не видел многих людей, которые по разным причинам – политическим, экономическим, юридическим – уже были несправедливо обвинены и брошены в тюрьмы.
Придя к власти в 1994 году, Лукашенко постепенно начал менять политико-правовую систему страны, взяв все в свои руки и создав вертикаль власти, которая подчиняется и служит ему одному.
Он стал последовательно вынуждать замолчать независимые СМИ, а позже взялся и за политических конкурентов. Большая часть общества сначала даже не замечала этого, конечно, пока это не коснулось лично или кого-то из близких. Такие подковерные чистки происходили своего рода волнами: сначала журналисты, затем предприниматели, затем политики и госслужащие. Многим из них грозила тюрьма или, как минимум, увольнение с работы.
Примерно с 2005 года в газетных киосках страны было запрещено распространение популярных негосударственных изданий, тематическая сфера которых включала анализ общества и политики. На них нельзя было подписаться и по почте.
Телевидение было полностью подчинено власти, а интернета еще почти не существовало. Таким образом, власть полностью зачистила поле свободы слова, и независимая пресса не могла дойти до большей части общества. Именно это позволило Лукашенко продолжать последовательно и целенаправленно управлять страной, грубо нарушая права людей.
– Но повседневная жизнь людей продолжалась как бы несмотря на этот режим?
– Именно. До 2020 года мы жили почти как настоящие европейцы. В Минске была насыщенная и яркая культурная жизнь, молодежь уезжала учиться за границу, многие свободно путешествовали по Европе и пропагандировали европейские ценности.
Но они не видели, что происходило по ту сторону сцены за занавесом. Люди жили в своих социальных капсулах и не интересовались политикой, не смотрели телевизор, поэтому Лукашенко и его прислужники для них просто не существовали.
До 2020 года мы жили почти как настоящие европейцы. В Минске была насыщенная и яркая культурная жизнь, молодежь уезжала учиться за границу, многие свободно путешествовали по Европе.
Важно отметить, что последние масштабные протесты из-за фальсификации выборов в Беларуси проходили в 2010 году, но молодое поколение, вышедшее на протесты в 2020 году, их не помнило — большинство из них тогда были еще детьми.
Их бунт против фальсификации выборов был естественной и спонтанной реакцией на несправедливость, но они не знали, не помнили, насколько жестоким может быть этот диктатор. Вот тогда-то и открылось истинное лицо Лукашенко, поднялся занавес в его закулисье – жуткий порядок, в котором нет ни капли здравого смысла. Так многие и увидели, в каких разных с властью мирах мы жили.
Участники протестов, большинство из которых были молодыми людьми, хотя были люди и постарше, начали выражать свое мнение как свободные люди, потому что они так себя и чувствовали. Они шли на протесты с забавными, шутливыми, ироничными плакатами, потому что не понимали, что этот монстр не понимает шуток, но готов бить, пытать, сажать и уничтожать при помощи тех же инструментов, которые он уже опробовал против предпринимателей, журналистов, служащих, оппозиционных политиков и других жителей страны.
– Мы наблюдали, как эти протесты жестоко подавлялись, а людей арестовывали и отправляли в тюрьмы. Как бы вы охарактеризовали ситуацию в стране сегодня, спустя два года после этих событий? Что случилось с теми людьми и где сейчас большинство из них?
– Согласно подсчетам, только в Литве белорусам было выдано одиннадцать тысяч гуманитарных виз. Однако следует понимать, что значительное количество людей уехало не по гуманитарным соображениям, а по трудовым договорам, поэтому точное их количество в Литве неизвестно.
Многие также поселились в Польше, Украине, Грузии, Германии, в других странах Европы и мира. И все же большинство не может покинуть Беларусь по разным причинам. Некоторые остаются принципиально, несмотря на угрозу ареста. Некоторые из них на самом деле уже сидят в тюрьме. Некоторые до сих пор живут на свободе, но с постоянным ощущением, что сегодня может быть их последний день дома.
После первого обыска у нас дома мы с мужем жили очень похожей жизнью: вставали рано утром, заправляли постель и прислушивались к необычным звукам на лестничной клетке. Репрессии продолжаются и сегодня. Когда летом 2021 года мы уезжали из Беларуси, в тюрьмах было шестьсот человек, признанных политзаключенными. Сейчас, год спустя, их 1324.
Милиция ищет и наказывает участников протестов 2020 года. Задерживает тех, кто читает форумы, признанные властями экстремистскими, тех, кто публикует комментарии в социальных сетях — а это десятки, а то и сотни человек ежемесячно.
– Какими вы видите перспективы для своей страны? Есть ли ожидания, чем все закончится в Украине в надежде на то, что с поражением России рухнет и режим Лукашенко?
– Мы верим, что победа Украины над Россией поможет и белорусам. Ведь зло и болезнь – это не народ, не неправительственные организации, не гражданское общество, а Лукашенко и созданная им система.
Конечно, простые люди надеются, что Лукашенко и (Владимир) Путин умрут и все изменится само собой. Я много раз слышала такую идею и здесь, в Литве.
Без сомнения, это очень печально, потому что прогрессивное мировое сообщество в 21 веке так и не создало правовую систему, способную предотвратить такое варварство, как диктатура, и поэтому людям приходится либо ждать смерти диктатора, либо испытывать ужас войны и надеяться на то, что хотя бы таким образом справедливость в конце концов восторжествует. Но как жалка, как трагична эта ситуация...
Ведь сейчас в России и Беларуси мы как раз и наблюдаем последствия того, что диктаторам позволяют делать со своей властью все, что они хотят: сначала они покушаются на свой народ, а потом берутся и за другие народы, за их земли.
– Нам в Литве очень сложно понять русский народ, который несмотря на продолжающуюся уже полгода войну так и не вышел на массовые протесты против режима. Мужчины, призванные в рамках мобилизации, предпочитают не бунт против разрушающей их жизни власти, а бегство из страны. Как вы видите эту ситуацию? Может быть, жизнь при режиме открыла для вас несколько иную перспективу зрения?
– Я вижу, как сильно народ зависит от власти и как сильно народ зависит от телевидения, от распространяемой через него пропаганды. Следовательно, по крайней мере в таких случаях народ решает меньше, чем мы думаем или привыкли думать.
Существует такой психологический термин, как «выученная беспомощность», когда человек ничего не делает, потому что думает, что от него ничего не зависит. На мой взгляд, русский народ такой же, как и любой другой народ.
Я вижу, как сильно народ зависит от власти и как сильно народ зависит от телевидения, от распространяемой через него пропаганды.
Однако, приклеивая массово ко всем им – живым и мертвым – империалистическое мышление, мы сами и превращаем их в особенных и исключительных. Это такой же бред, как речи Путина об опасности и зле, исходящем от Запада. Это тот же нарратив, только в другой руке. То есть, когда мы так говорим, разве мы отличаемся чем-то от тех, кого осуждаем и презираем?
Нас возмущает то, что большинство россиян поверило пропаганде, но ведь критически мыслящие люди составляют абсолютное меньшинство в любом, даже демократическом обществе. С другой стороны, в течение последних нескольких десятилетий западная цивилизация строилась на основе доверия. Ведь вставляя денежную карту в банкомат, человек не знает, вернут ли ее ему, но доверяет.
А когда человек смотрит телевизор, то почему он должен вести себя иначе – ведь он не знает, что кто-то намеренно им манипулирует и навязывает сконструированный нарратив, выгодный кому-то наверху. Так, может, он и в самом деле дурак, но виноват ли он в том, что он доверчив? Разумеется, это его беда и трагедия, но разве и вина?
Мне в принципе чуждо мышление в категориях народов, поэтому неправильно говорить, что это Россия напала на Украину. Нет, это сделал Путин, и прежде всего он и его приспешники несут основную ответственность за то зло, которое сегодня переживают украинцы. Неправильно обвинять индивида только за то, что он родился в этой стране и у него гражданство этой страны.
Конечно, люди разные, но о них следует судить по их конкретным делам. В России люди не выходят на многомиллионные демонстрации, потому что власти наплевать на их мнение. И они понимают, какую высокую цену им, возможно, придется заплатить за свой протест – это цена свободы и жизни.
Тем не менее, даже при таких обстоятельствах есть люди, которые все равно выходят на улицы и платят эту цену.
– Расскажите, как вы живете сегодня и что чувствуете, оказавшись в Вильнюсе — физически, кажется, совсем рядом с родной страной, но эмоционально, видимо, невыносимо далеко.
– Я уехала из своей страны год назад, после того как в моем доме и в доме моего сына одновременно были проведены обыски и нам демонстративно показали, что отныне мы никогда не сможем чувствовать себя в Беларуси в безопасности. Потом мы с мужем поехали на месяц в Грузию, а потом перебрались в Вильнюс.
Вот уже год, как мы живем здесь. Моя жизнь в Беларуси разрушена. Я год не была дома, не видела родителей, любимую кошку и своих книг. Я не знаю, что будет завтра, я ни в чем не уверена.
В связи с окончанием срока действия визы жду временный вид на жительство в Литве. Что тогда? Буду редактировать, писать, получать доходы, платить налоги Sodra (Фонд социального страхования) и жить.
Конечно, в голове постоянно сидит мысль о возвращении домой – что бы ни случилось. Если хотят, пусть арестует меня, ведь я не сделала ничего плохого, никакой вины на мне нет. Однако моя совесть постоянно напоминает мне, что это я покинула свою страну, оставила своих, оставила друзей — эта вина ужасно мучительна.
А еще из публичного пространства постоянно навязывается обвинение в том, что белорусы – союзники России и что с территории нашей страны запускаются ракеты, которые уничтожают украинские города и убивают мирных жителей.
К сожалению, это действительно так. И если вы думаете, что я в этом виновата, вы можете плюнуть мне в лицо или ударить – может быть, вам от этого станет легче. Но я не власть Беларуси, я ее не избирала и никогда на нее не работала. Напротив, все мое время, энергия и работа были посвящены защите индивида и его прав на жизнь, мнение и свободу слова.
У меня вызывает ужас то, что в 21 веке мы защищали и отстаивали права меньшинств и даже животных, а сегодня по приказу властей среди бела дня вооруженные люди могут выломать дверь твоего дома и заставить идти убивать других людей.
Как это абсурдно, безумно и непостижимо. Приходится признать, что в техническом отношении мы очень развиты, но в этическом отношении мы живем в еще дохристианские времена.
Lietuvių kalba išsamesnį interviu skaitykite čia: Baltarusijos poetė ir žurnalistė S.Brilo: „Nepaskelbto karo žiaurumas yra ne mažiau baisus ir tragiškas“.
