Конечно, все трезвомыслящие люди понимают, что жителям Челябинска нанесен немалый материальный (и не только!) ущерб, особенно если иметь в виду то, что жители остались без окон, когда на дворе зима.
Однако то, что понятно трезвомыслящим людям, необязательно понятно Полу Кругману, для которого намного важнее тот факт, что кто-то потребляет (поскольку это поощряет экономику), нежели тот, что потребление предназначается необязательно для необходимых вещей. Напомню, в 2011 г. в одном интервью П.Кругман сказал, что угроза нападения пришельцев была бы хорошим стимулом для экономики, поскольку страны начали бы инвестировать в различные оборонительные объекты, чтобы защититься от инопланетян. По словам экономиста, если бы даже выяснилось, что угроза нападения пришельцев не оправдалась, результат все равно был бы хорошим, потому как за полтора года мир выкарабкался бы из экономической депрессии. Все это было бы достигнуто при помощи увеличившегося потребления. Неудивительно, что экономист высказывается за пакеты фискального стимула, т.е. за поощрение потребления на средства бюджета.
Чего не сказал лауреат Нобелевской премии по экономике? Того, что, если бы угроза нападения пришельцев не подтвердилась, мир бы еще больше задолжал и инвестировал бы много средств в оборонительные продукты, которые никому не нужны и которыми никто никогда не воспользуется.
Все эти примеры являются вариациями на тему «парадокса выбитого окна», которую еще в XIX веке описал французский экономист и публицист Фредерик Бастиа. Автор писал, что после того, как мальчик разбил окно, его отец, Добрый Жак, разозлился, что придется потратить деньги на новое окно, а жители, наблюдавшие за этим со стороны, стали успокаивать отца мальчика, утверждая, что эти деньги поощрят стекольную промышленность. Люди задавали вопрос: «А что бы делали стекольщики, если бы никто не разбивал окна?» В этой высказываемой отцу мальчика «формуле утешения кроется целая теория, которую нам стоит открыть… потому как она равна той истории, на которую, к сожалению, опирается большинство наших экономических учреждений».
Окружающие замечают, что разбитое окно даст работу стекольщикам, однако чего не видят эти люди? Того, что, тратя деньги на новое окно, отец не купит ботинки или книги, которые ему были нужнее, чем окно. Описывая этот парадокс, Бастиа демонстрирует необычайную прозорливость, что «если мы посмотрим на то, что невидно, поскольку это негативный фактор, и на то, что видно, поскольку это позитивный фактор, мы поймем, что ни промышленность в целом, ни занятость как совокупность ничего не выигрывает от того, разбиваются окна или нет».
В Литве есть политики и экономисты, которые считают, что большее потребление оживит экономику, однако забывают о том, что средства на потребление нужно заработать, а если речь идет о потреблении за счет бюджета, тогда эти деньги в первую очередь нужно забрать у налогоплательщиков, т.е. «вырвать» у экономики. Недавние примеры такой экономической политики – это строительство Дворца правителей и спортивных арен, различные проекты, цель которых – создавать рабочие места на средства бюджета.
Призывая смотреть на видимые и невидимые стороны явлений, Бастиа стремился к тому, чтобы политики увидели, что каждый лит, потраченный для достижения цели В, не потрачен для достижения цели А. Средства из бюджета, потраченные на создание рабочих мест, проекты инфраструктуры сомнительной пользы, - это деньги, которые налогоплательщики не потратили на личные нужды. Деньги, потраченные на разбитые окна в Челябинске, - это деньги, которые жители не потратили на продукты, одежду или бензин.
Бастиа удавалось доводить примеры до абсурда, чтобы показать абсурдность утверждений людей о разбитом окне. Конечно, не все это понимают, и Кругман, наверное, является этому ярчайшим примером. Однако если большинству ясно, что метеорит не поощряет челябинскую экономику, почему тогда ожидается, что увеличившиеся расходы бюджета помогут достичь этой цели?
Каетана Леонтьева, старший эксперт Института свободного рынка Литвы
