Интересно, что не один комментатор принял на себя обязанность успокаивать общественность. Якобы государство не может быть врагом своих же предпринимателей, так мы не выживем, деньги для общества не менее важны, чем культура, нужно перестать думать, как старые коммунисты, всюду видящие заговор Рокфеллеров.
Примерно такие мысли публично высказывают не только профессиональные обозреватели, но даже и подписанты Акта от 11 марта – подобные мысли излагали писатель Мячис Лауринкус и хозяйственник Альбинас Янушка.
Идея правильная, общество и особенно государство должны найти продуктивное отношение с крупными предпринимателями. Однако пропагандисты позитивного взгляда на бизнес ошибаются, оценивая сложившееся положение как проблему одних лишь настроений.
Корни проблемы
Примерно с 2000 году об угрозе, давайте так назовем, олигархизации, дискутируют и намекают также и те, кто принадлежит узкому кругу очень информированных людей. Так что это не только ворчание несчастных безработных о богатых работодателях. Поэтому недостаточно друг друга приободрить и думать позитивно. Нужно также не бояться хладнокровно всмотреться в суть проблемы. Я думаю, имя этой проблемы – приватизация.
Ведь это был старт для бизнеса всей Литвы (и не только Литвы). Если посмотреть назад, все кажется до банальности просто. Приватизировать по-настоящему серьезный объект можно было двумя способами: завладеть или купить. Так что, нужны были связи и влияние или деньги (инвестиционные чеки, кстати, ничего, в сущности, не изменили, поскольку сами сразу же стали товаром).
Одно из двух или оба сразу были у трех общественных групп: бывших членов элиты КГБ, бывшей советской номенклатуры и представителей «теневого мира».
Эти мощные общественные силы сравнительно успешно прятались на общем фоне: независимость открыла дорогу различному бизнесу, началась суматоха, все бросились зарабатывать, кто как умел. Но фундамент бизнес империй заложили представители всех трех упомянутых групп. У всех остальных не было серьезных возможностей.
Почти родственные связи
Нужно ясно понимать, что все это было неизбежно. Приватизация не могла идти по-другому. Анатолий Чубайс, Витаутас Ландсбергис или Вацлав Гавел здесь почти ни при чем. Коммунисты создали искусственно искаженную структуру общества, поэтому чтобы начать качественно новую жизнь, эту структуру нужно было разрушить.
Любая попытка все делать «человечнее» или «цивилизованнее» по сути означала бы продолжение советского правления и отсрочку неизбежных потрясений. Однако то, что неизбежно, необязательно хорошо. Точнее, нельзя прикинуться, что проблемы нет, только потому, что она неизбежна. И неизбежная проблема является проблемой.
Например, ведь очевидно, что крупнейшими бизнесменами стали люди определенного типа. Что их объединяет черта характера, для описания которой я воспользуюсь эпитетом Людвикаса Гадейкиса. Однажды он назвал руководителей компании MG Baltic «хищно бодрыми». Наверное, это наиболее дипломатическое определение этой черты.
Но это не самая большая проблема. Люди меняются, и нужно признать, что собственничество положительно повлияло на номенклатурщиков, открыло для них другой мир. Все же, ни они сами, ни все мы не можем избежать того, что такая структура большого бизнеса связывает нас с Россией. И не только конкретными экономическими узами, а естественными и более глубокими, почто родственными связями.
Когда мы говорим об элите КГБ, номенклатуре или даже советском «теневом мире», мы неизбежно говорим о «всеобъемлющих тенденциях». Поэтому приватизация во всем постсоветском пространстве происходила похоже и вызывала похожие последствия. Они смягчались с Востока на Запад, поскольку в этом же направлении смягчались и бывшие советские искажения структуры общества. Одним из неоцененных последствий было то, что приватизация создала такую культуру предпринимателей, в которой моду, как и раньше, диктует Москва.
Яркий и раздражающий пример – взгляд бизнеса на СМИ. Кто, хоть немного знающий этот мир, сегодня осмелится отрицать, что в Литве пытались вести «информационные войны» в русском стиле? Давайте вспомним конкретные примеры, но воздержимся и не будем их перечислять – здесь мы обсуждаем государственные дела, а не решаем мелкобуржуазные конфликты.
Срастание бизнеса и СМИ – очень сложный, не только экономический, но и психологический процесс. Елена Трегубова в своих «Байках кремлевского диггера» очень метко описала, как даже и профессиональные, всеми уважаемые российские журналисты во время «информационных войн» «слились» со своими владельцами. Они не банально следовали указаниям хозяев, а сами начали чувствовать себя совладельцами, подсознательно связывая свои интересы с предприятием, управляющим изданием или телевидением. Милые писатели, интеллигенты и журналисты, скажите, что всего этого не видели в Литве, что во время чтения (кто читал) рассказа Трегубовой не возникают перед глазами лица и имена? Ведь возникают…
Как я уже говорил, это только один из признаков родства с Россией. Только слепой может не видеть, что члены так называемой «бизнес элиты» говорят, как российские олигархи, празднуют, как российские олигархи, одеваются, как российские олигархи, у них такие же увлечения, вероятнее всего, даже читают те же колдовские книги и собираются у тех же колдунов.
Самое главное, что это не подражание, не имитация, это на самом деле общая культура. Постсоветские предприниматели одинаково пробуют создавать свой новый образ. «Самые продвинутые» из них уверены, что вино, гольф и отпуск на побережье Средиземного моря – это достаточно надежные методы интеграции на Запад. А их интервью, воспоминания и появления в обществе мне всегда напоминают ироничную песню группы The Clash: My Dady was a bankrobber, who never hurt nobody, / He just loved to live that way and he loved to steal your money (Мой отец был грабителем банков, который никогда никого не обидел,/ Ему просто нравилось так жить и воровать ваши деньги).
Это еще не Россия
Однако здесь уместен не только юмор. Один серьезный вопрос. Может быть, иногда все еще кажется, что крупные литовские бизнесмены хотят быть российскими олигархами (олигархами российского типа в Литве, а может быть, даже частью «всеобъемлющей» системы, некоторые не видят большой разницы). Вот это желание им лучше забыть.
Как российские власти хотят или могут использовать упомянутую культурную общность – совершенно отдельный вопрос. Однако для нас намного важнее, как эту проблему будет решать сама Литва. Для некоторых было бы полезно осознать, что «не святые горшки лепят» и что государственный деятель должен принимать бизнес и предпринимателей настоящий как данность, как не зависящую от него часть реальности.
Для некоторых других людей было бы полезно иногда вспоминать существенную особенность Литвы, которую еще никто не охарактеризовал точнее, чем группа Antis: Čia dar ne Rusija («Здесь еще не Россия» - прим.ред.). В самом глубоком смысле. Если оторваться от будничных мыслей, терзающих каждого из нас, и посмотреть немного шире, можно увидеть, что Конституция Литвы (слава Богу и ее авторам) действует очень эффективно. Она устояла перед множеством вызовов, скандалов и потрясений.
Это и есть суть государства. Даже в самые черные времена политика является самостоятельной и действует согласно своим секретам, о которых мы все слышали, но не можем серьезно осознать. Литовской государство создает нация. Суверенитет принадлежит нации. Именно с этим все мы, каждый по-своему, рано или поздно должны будем смириться.
