Ночью украинская артиллерия почти не работает – коптеры с воздуха хуже видят наступающих российских солдат. Занимать оборону в селе – плохая идея, потому что днем станешь легкой мишенью. Окапываться приходится в лесу. На выданных картах часто нет населенных пунктов, которые мобилизованные идут занимать, потому что карты еще советские. Рации отключаются: заряжались они последний раз еще в России, а батарейки садятся.
Полный текст читайте здесь.
Это обычная ситуация для российской армии, и именно в таких условиях в ночь с 1 на 2 ноября четыре роты мобилизованных из Воронежской, Свердловской, Челябинской областей – всего порядка 500 человек – по приказу командования отправились в сторону Макеевки Луганской области.
„Ехали ночью из одной лесополосы в другую, [нам] сказали, что выйдем на третью линию обороны“, – рассказывает Би-би-си 28-летний Дмитрий Слободчиков.
„Задачи не было изначально никакой, потому что связи, когда мы выдвигались, не было“, – вторит ему сослуживец Алексей Агафонов. Командиры заверили, что их взвод будет в 15 км от фронта, а перед ними – еще две линии обороны.
В лесополосе военным приказали окапываться. На взвод нашлось две лопаты. В соседнем – на 10 человек три. Копать пришлось штык-ножами или руками. Копать приходилось быстро: на позиции мобилизованных привезли к пяти утра, до рассвета оставалось немного, как только рассвело, их позиции накрыло огнем.
„Шквальный огонь по нам. Квадрокоптеры летают – только улетят, и тут же огонь“, – рассказывает Дмитрий.
„Нас слева и справа обстреливали. Минометами, „Градами“, – Алексей уверен, что украинские военные собирались взять их в кольцо. – За 8 часов обстрела, когда лежишь в выкопанной себе могиле, понимаешь, откуда что летит“.
Приказа отступать не было, и поэтому военные лежали в вырытых кое-как окопах и ждали. Командир взвода приказал оставаться. „Между обстрелами, когда дроны улетали, спрашивали: „Что будем делать? Вы понимаете, что это расстрел?“ Командир роты отвечал: сидим“, – говорит Алексей.
Между обстрелами, когда дроны улетали, спрашивали: „Что будем делать? Вы понимаете, что это расстрел?“ Командир роты отвечал: сидим.
На „третью линию обороны“, которая оказалась под украинским обстрелом, мобилизованных отправили из села Краснореченское – в 20 км южнее Сватово. В тот момент оно было под контролем российских войск. Село поменьше, на которое российские военные то ли наступали, то ли пытались его удержать – Площанка, на полпути к Макеевке. Связи не было, так что не было и приказов, что делать, кроме как не отступать и окапываться.
Дмитрий Слободчиков на себе понес раненого сослуживца в тыл, обратно в сторону Краснореченского. Тому осколком раздробило колено. Раненого Дмитрий донес, но на месте командиры еще полтора часа решали, отправлять ли в госпиталь „трехсотого“ ["груз 300“ – военный код для обозначения транспортировки раненых].
Хотел вернуться к оставшимся под обстрелом сослуживцам, чтобы вывести их из-под огня. Полковник разрешения не дал: „Они все равно уже мертвые“. Дмитрий пошел к командиру помладше – ротному лейтенанту. Тот сказал: „Разрешаю, но я тебе ничего не говорил, приказа не давал“. Дмитрий вернулся и вывел свой взвод – тремя группами по десять человек.
Алексей утверждает, что из двух взводов, с которыми они держали оборону на 100 метрах местности, погибли около 10 человек. С рассветом 2 ноября они с сослуживцами увидели, что вокруг лежит много погибших. Так они поняли, что в этом же месте ранее уже обстреливали российские позиции, и тела никто не забрал.
„Без рук, без ног, без головы, но с военными билетами и жетонами с личными номерами“, – так описывает Алексей то, что увидел сам.
„Двухсотых ["груз 200“ – военный код для обозначения перевозки погибших] очень много было. Можно сказать, ходили по ним. Там не десятки, там больше“, – подтверждает Дмитрий.
Возвращаться в Краснореченское оставшимся в живых военным пришлось пешком. В селе данные военнослужащих переписала военная полиция, после чего их на КАМАЗах вернули в Сватово. Сейчас они говорят, что никто из выживших не хочет возвращаться на передовую. Но в городе мобилизованных то и дело ловит военная полиция, которая возвращает их на „передок“ насильно. Передовой постепенно становится само Сватово, потому что ВСУ находятся уже в нескольких километрах от города.
Вечером 7 ноября в одном из домов в Сватово прятались 29 мобилизованных, в соседнем – 21.
„У всех одна и та же история: привели, положили, обстреляли, командиры сбежали“, – говорит Дмитрий. И он, и Алексей утверждают, что в Сватово не осталось ни одного офицера, который мог бы отдать им какую-то команду. Командир взвода Алексея и Дмитрия в итоге оказался в госпитале с контузией. Прапорщик – пропал.
О том, что мобилизованные из Воронежской области попали под обстрел под Макеевкой и понесли потери в 500 человек, первым в субботу сообщило издание „Верстка“ со ссылкой на того же Алексея Агафонова и родственников других военнослужащих из Воронежской области. Агафонов в разговоре с Би-би-си уточнил, что из Воронежа в Краснореченское, а затем в сторону Макеевки действительно отправили более 500 мобилизованных, и ему неизвестна судьба большинства. Подтверждений, что все они погибли, у Агафонова нет.
Би-би-си также связалась с Николаем Ворониным – это еще один мобилизованный, который подтвердил „Верстке“ слова Агафонова о сотнях погибших. Воронин сказал Би-би-си, что погибших много, но не смог назвать их число. Сам он находится в госпитале в Белгороде, получил сквозное ранение локтя.
Еще четыре женщины, чьи родные были мобилизованы и оказались в районе Макеевки под обстрелом в ночь с 1 на 2 ноября, рассказали Би-би-си одинаковые истории со слов выживших мужей или сыновей. Мобилизованных привезли в лес, приказали окапываться, их обстреляли украинские военные. Погибших много, но сколько – неясно.
Подтвердить, что за ночь обстрела потери российской армии составили 500 человек, Би-би-си не удалось. В то же время, оказавшиеся под огнем мобилизованные вряд ли могли объективно оценить число погибших. У большинства нет ни боевого опыта, ни соответствующей подготовки. Обучение после мобилизации, по словам самих военных и их родственников, длилось две недели.
Все собеседники Би-би-си – мобилизованные или их родственники – утверждали, что на фронт отправили мужчин, у которых за плечами только срочная служба. Причем такая, что и автомат в руках держали не все.
Обеспечивать себя одеждой и аптечками попавшим под мобилизацию воронежцам тоже пришлось самим – как и в других российских регионах. Родственники покупали форму самостоятельно, потому что выданные в армии „костюмы от Юдашкина расползались по швам“.
Дыры на фронте
После стремительного обрушения фронта в Харьковской области в начале сентября российские войска откатились оттуда на ранее захваченные границы самопровозглашенной ЛНР. Обнаружилось, что и тут нет никаких подготовленных линий обороны. Пока внимание командования и Москвы остается прикованным к Херсону и попыткам удержать хоть какой-то плацдарм на правом берегу Днепра, перед российскими войсками возникла перспектива потерять захваченные территории Луганской области.
У всех одна и та же история: привели, положили, обстреляли, командиры сбежали.
Пусть и не так стремительно, как это было под Харьковом, но ВСУ постепенно продвигаются на этом участке фронта, угрожая вернуть под свой контроль Сватово, Кременную с последующим выходом на Лисичанск, и Северодонецк, которые российская армия с большим трудом и потерями штурмовала летом.
В этих условиях российское командование приняло не самое очевидное решение: пытаться удерживать фронт в Луганской области за счет мобилизованных, а на отдельных участках даже контратаковать силами абсолютно не подготовленных и не обученных людей. Би-би-си нашла несколько таких историй.
Командование бросает без подготовки, разведки и техники
Мобилизация. Пару дней на плохую подготовку – и в Сватово. День ходьбы в лесу. Ночевка. Наступление без разведки. Засада. „Капитан наш получил ранение. Другого не было. Связались с частью, нам в ответ: а кто вам вообще сказал туда идти?“
Эту типичную историю рассказывает боец 35-й мотострелковой бригады Владимир (имя изменено), который описывает путь своей части по непризнанной Луганской „народной республике“ (ЛНР).
Мобилизованные оказались на передовой без связи, командования, артиллерии, разведки и еды. Сидели несколько дней в грязи, мокрые и голодные, пока не решили отступать обратно к Сватово. По тем, кто все-таки остался на позиции, два часа работал украинский танк. Военные не могли ни ответить, ни выйти из-под огня. Когда приехавший наконец грузовик начал вывозить раненых, один из них умер после погрузки. Покойника просто выбросили из машины и поехали дальше.
Шли обратно через блокпосты, на которых стояли контрактники, которые разводили руками и говорили: „Мы не понимаем, почему вас бросили туда“. Прошли пешком 20 километров. Встретили людей из военной полиции. „Командир бригады, подполковник Андрей Матишевский, записал все жалобы, ушел. Через сутки вернулся и говорит: „Кто хочет, едет на передовую, кто не хочет – к прокурору“, – рассказывает Владимир о том, что с ним и его товарищами происходило после отступления обратно в Сватово.
Владимир и его бойцы по-прежнему там и находятся. „Потери нашего взвода – четыре раненых вместе с капитаном. Одного парня разорвало, пока на обороне стояли, в соседнем взводе – треть не удалось вытащить. Но тут никто не ведет подсчет потерь, погибших никто даже не забирает. Даже раненых не всегда вывозят, техники нет их вывозить. Они здесь в Сватово в госпитале остаются“.
Жена мобилизованного из Екатеринбурга рассказывает, что взвод ее мужа командиры просто забыли где-то в лесах под Сватово.
„Им говорили, что сначала они будут учиться, а потом держать вторую или третью линию обороны, но на деле они сразу оказались на передовой“, – рассказывала Би-би-си Елена Сапрунова. Ее муж несколько недель не выходил на связь, а 27 октября смог дозвониться жене.
Он рассказал, что они находятся в каком-то лесу без какого-либо командования. Единственный офицер, который был с ними, тяжело ранен.
„У них нет еды, они вооружены старыми автоматами, а половина техники, которая у них была, сломалась на полпути. Они не понимают, где находятся, а когда пытаются отступать, сразу оказываются под огнем своих же. В этом лесу много погибших, которых никто не забирает“, – рассказала Сапрунова.
О проблемах предупреждала и пропаганда
Ни о каких проблемах в Луганской области российское командование в последние недели не сообщало. В сводках минобороны регулярно рассказывает разве что о якобы успешном отражении украинских атак на сватовском направлении и обстрелах со стороны ВСУ. Со 2 ноября российское военное ведомство каждый день отчитывается об отражении атак противника, в том числе в районе Площанки. Хотя именно там в ночь на 2 ноября обстреляли батальон мобилизованных.
Би-би-си направило запрос об этой ситуации в минобороны и ожидает ответа.
Совершенно другую картину происходящего на этом участке фронта рисуют провластные военные корреспонденты и блогеры, которые стали писать о потерях среди мобилизованных в районе Сватово вскоре после начала мобилизации.
Например, 14 октября сотрудник „Комсомольской правды“ Александр Коц рассказал о неких „обстоятельствах произошедшего под Сватово с мобилизованными 27-й бригады“. А Анастасия Кашеварова, бывшая помощница спикера Госдумы Вячеслава Володина, на следующий день заявила, что военная прокуратура будет разбираться с „ситуацией с брошенными мобилизованными“ (официальных заявлений на эту тему прокуратура не делала).
Рассказывала Кашеварова и о таком эпизоде: некий генерал якобы „приставил пистолет к голове некоего лейтенанта и требовал отправить отступивших мобилизованных из Сватово вновь на передовую“. О таком же эпизоде писало издание „Медиазона“ (включено в России в реестр СМИ-„иноагентов“), утверждавшее, что этим генералом был командующий Центральным военным округом Александр Лапин. После очередного скандала был назначен новый временно исполняющий обязанности командующего группировкой российских войск „Центр“. Что происходит с Лапиным сейчас, неизвестно.
Другие блогеры, например, пророссийский канал „Старше Эдды“, утверждали, что системной проблему считать нельзя – в начале октября украинцы „рвались к Сватово“ и „присутствовала некоторая растерянность“, но к концу месяца ситуация с подготовкой мобилизованных якобы наладилась.
