Накануне 11 марта еженедельник 15min говорит с работающим сейчас в Вашингтоне В.Пиктурной о Независимости, эмиграции и о состоянии, когда ты являешься литовцем, подписантом Акта восстановления Независимости, но не можешь получить литовское гражданство.
- Вновь приближается 11 марта, день, когда 22 года назад Вы подписали Акт о восстановлении независимой Литвы. Какими ожиданиями и мечтами Вы тогда жили?
- Восстановление независимости было основной целью, ожиданием наших родителей, бабушек и дедушек, которое осуществили выбранные нацией депутаты; была надежда на то, что будем работать вместе, мечта, что будем свободными. Думаю, так и случилось.
Сейчас молодому поколению трудно представить, что тогда вся Литва – или прижавшись к радиоприемникам, или присев к телевизорам, или окружив Верховный Совет (нынешний Сейм) без перерыва следила за тем, что происходит в Парламенте. 11 марта было праздником. Ожидалось, что эта сплоченность и единство помогут беспрепятственно строить и создавать фундамент новой Литвы.
К сожалению, путь к Независимости быстро стал ухабистым и стал нелегким испытанием для членов Верховного Совета-Восстановительного Сейма. Трудно сказать, был бы другой путь более безопасным, быстрым, удалось ли бы избежать жертв, но я уверен, что жители Литвы легче перенесли бы все невзгоды и трудности, если бы парламент не раскололся так быстро.
11 марта 1990 года запомнились слова Ядвиги Беляускене (потом она возглавила Братство 13 января), сказанные сразу после принятия Акта восстановления независимого государства. Стройная, в национальной одежде, пережившая испытания Сибири, она напомнила поколение моих родителей, которые надеялись увидеть независимую Литву. Поздравление Я.Беляускене с трибуны парламента было простым и коротким, но глубоким и искренним: «Свободный Парламент, давайте будем едиными, благородными и мы будем свободны». Эти слова характеризовали и мое внутреннее состояние. Во время перерыва я подошел к ней, обнял и поблагодарил. Смысл этих слов я все еще помню и никогда не забуду.
- Через четыре года вы уехали. Почему?
- Тогда я работал в Инвестиционном банке Литвы. Заново сформированный государственный банк, возглавляемый Витаутасом Дуденасом, создавал основы для инвестиций, биржи ценных бумаг, выступал как эксперт в работе комиссии по иностранным кредитам и при оценке объектов, которые планировалось национализировать. Тот период и юношеский задор коллектива, когда мы работали по 6-7 дней в неделю, я до сих пор вспоминаю с ностальгией. К сожалению, из-за политических или других интересов банк был закрыт в конце 1993 года.
Во мне было еще достаточно идеализма. Помню, однажды банк посетили два политика и напрямую попросили кредит. Я ответил, что это в компетенции комиссии банка, которая оценивает и пересматривает инвестиционные проекты. Гости отрезали: «Ты что, с дерева упал, что не знаешь, как такие дела решаются: выдаешь кредит и получаешь 10%, так делают все банки». Неясно, насколько это была правда относительно «всех банков», но шок испытали обе стороны, неизвестно, какая больше!
Тогда мой отъезд скорее был протестом, но сейчас я бы сказал, что он предоставил возможность приобрести международный опыт, побороться и испытать себя на рынке труда.
- Несколько лет назад Вы утверждали, что из Праги, где Вы работали только две дороги: уехать к семье в Вашингтон или вернуться с ней в Литву. Выбрали Вашингтон?
- Да, скоро будет четыре года, как я работаю в Вашингтоне в офисе Свободной Европы/Радио Свободы. Жена с дочерью уже жили в Вашингтоне, и я понял, что дочери нужен отец рядом, а не только летом (она проводила каникулы у меня в Праге), поэтому я начал искать работу в США. Знавшие об этом начальники перевели меня в Вашингтон. С семьей мы обосновались около Вашингтона, в штате Вирджиния. Место вы выбрали из-за дочери, поскольку в городке есть хорошие школы, и жить удобно: рядом метро, велосипедная дорожка протяженностью более 60 км.
- В Литве Вы были активно вовлечены в политику, но потом Вы утверждали, что быть политиком Вы бы не хотели. Почему, уехав, вы отстранились от этого?
- В парламенте я работал в комиссии образования, культуры и науки, был вице-председателем парламентских связей с Германией, принадлежал фракции либералов, был членом правления Союза либералов. В парламенте я испытал разочарование. Раскол, недоверие и поиск врагов не были включены в мою программу при восстановлении Литвы. Сегодня я смотрю на это по-другому: вероятнее всего, это и принадлежит этой политической жизни, которая является самой низкой и плохой частью политической культуры.
С другой стороны, история говорит, что период революционных движений, переворотов является самым лучшим и творческим до тех пор, пока прославляется борьба. Главное испытание – потом. Этот период такой духовный, болезненный и нелегкий для многих людей. Я перехотел находиться в политике, где изменилась шкала ценностей, где на замену идеализма встала борьба интересов и влияния; я чувствовал, что принесу большую пользу, если уйду из политики.
- Давайте поговорим о более приятных вещах. Когда Вы последний раз были в Литве?
- В августе 2011 года. Наверное, впервые провел три недели, это было чудесно. В Литве мне нравится, я здесь наполняюсь энергией, неважно, плыву ли я на лодке по озеру в Игналине, или на байдарке по реке Вянта, или еду на велосипеде из Паланги в сторону Швянтойи или Клайпеды. Несколько лет назад вместе с друзьями около Твярай я обнаружил неизвестный замок Лопайтисов, а в Паляндряй – монастырь Бенедиктов. Это места, которые влекут к себе каждый год. Не знаю, можно ли еще где-нибудь идти под дождем босиком по полю, а мы ходили и любовались побережьем Бабрунгаса. В Литве мило и красиво, хотя иногда кажется, что мы не ценим то, что имеем.
- 3 августа 2011 года Вы лишились гражданства Литвы, поскольку у Вас было двойное гражданство – литовское и американское. Как Вы это пережили?
- Узнав об этом, я долго ходил по улицам Вашингтона вокруг посольства Литвы (в нем В.Пиктурна получил приказ министра внутренних дел Литвы Раймундаса Палайтиса о лишении гражданства – при.ред). Тогда я понял, что испытывают сотни, если не тысячи литовцев, у которых отнимают гражданство Литвы. Когда я пришел в себя, сказал себе, что быть литовцем – это мое врожденное право, и его отобрать никто не может.
- Какова предыстория двойного гражданства?
- Обычная. Я решил принять американское гражданство только тогда, когда это не противоречило законам Литвы. В 2002 году принятый в Литве закон разрешил иметь американское гражданство с 1 января 2003 года. На моей работе стали приводить в порядок документы, необходимые для получения гражданства США, надеясь, что я смогу получить его в течение года, т.е. в середине 2003 года, поскольку эта процедура обычно длится год и более. Но учреждения власти США выдали мне паспорт через рекордно короткое время – в ноябре 2002 года. Единственное утешение в связи с тем, что у меня отобрали литовское гражданство, что моя дочь наконец его получила.
- Тот факт, что Вы являетесь подписантом Акта Независимости, награждены медалью Независимости, не был принят во внимание?
- Я никогда не говорил, что являюсь подписантом, и может быть, что они и не знали. Конечно, потом даже в Департаменте миграции говорили, что нужно было обратиться с просьбой к президенту или еще кому-нибудь, поскольку это исключительный случай, но думаю, что исключений быть не должно.
- Так Вы не планируете возвращаться?
- Это не причина для того, чтобы хлопать дверью. Свою судьбу я вижу только в Литве. Когда есть семья, особенно ребенок, появляются обязательства, не так легко перемещаться. Я упоминал, что когда дочь начнется учиться в университете, я вернусь в Литву.
- Ваша бывшая жена Ина Навазелскис недавно выпустила книгу о событиях в 1990-1991 гг. в Вильнюсе. Приходилось ли Вам ее читать?
- Да, конечно. Я не раз читал оригинальный материал на английском языке. Наверное, можно сказать, что я был одним из тех, кто подтолкнул Ину к тому, чтобы репортаж был переведен и выпущен в Литве. Это подлинный материал, написанный профессиональным журналистом, у которого есть остаточная стоимость, особенно в контексте истории, поскольку репортажи беспристрастны, не потакают никакой политической группировке или власти. Наша история времен Независимости уже искажена и политизирована. Видимо, историкам по-настоящему нелегко.
Кстати, я бы хотел вернуться к 11 марта 1990 года и добавить, что этот день дал возможность человеку выбрать, быть вожаком своей жизни, быть независимым. Это значит, что сейчас уже никто не может ущемлять твою свободу, решать за тебя. Иногда становится непонятно, как чиновники или функционеры пытаются ограничивать, запрещать, судить выбор другого человека. Как и известной спортсменки, которая захотела представлять на Олимпиаде другую страну. Это ее выбор. Не спортивным функционерам решать и ломать судьбу, обвинять в недостатке патриотизма.
В демократической системе государство служит гражданам, жителям, а не граждане государству. Это не значит, что у граждан нет обязанностей. Эти обязанности основываются на том, чтобы не отдать государство людям, которые хотят ему навредить.
Из биографии
В.Пиктурна родился 1961 03 23 в Клайпедском районе, в деревне Юрйонай. Учился в Палангской 1-ой средней школе. В 1984 году окончил Литовскую академию сельского хозяйства, инженер лесного хозяйства. В 1985-1990 гг. работал секретарем комсомольского комитета Кретингского района, участвовал в деятельности группы по поддержке Культурного фонда Литвы Кретингского района, движении «зеленых». 1990-1992 гг. – депутат Верховного Совета-Восстановительного Сейма Литовской Республики. 1992-1993 гг. – вице-президент Инвестиционного банка Литвы, член правления. 1994-1995 гг. – учился и работал консультантом в Мастрихте, в Лондоне. 1995-1997 гг. – руководитель группы мониторинга Института исследования средств массовой информации. 1997-2007 гг. – руководитель информационного и аналитического отдела Радио Свободной Европы/Радио Свободы в Праге (Чехия). С 2008 г. занимает такую же должность в центральном офисе радио в Вашингтоне (США)
