Окончание
Спускаясь вниз по улице Пилес, Витас поздоровался с художником, сидевшим на складном стульчике и зарисовавшим городские пейзажи. Он изредка дает Витасу пару литов на кофе. Сделав еще пару шагов, мой спутник кивнул головой уличному музыканту из-за границы. С ним Витас познакомился совсем недавно – пожилой мужчина, знающий по-английски всего несколько слов, появился в Вильнюсе прошлым летом. Витас ненадолго остановился возле киоска с кебабами и, протянув руку, поздоровался с работником.
Медленно продвигаясь вперед, «принц скамеек» наконец добрался до Кафедральной площади. Витас пересек всю площадь и вошел в скверик, находящийся напротив базилики. Это его самое любимое место в столице. «Полицейские предупреждали Витаса, что он не может здесь на скамейке хранить свои вещи, отправляли его искать другое место. Но он очень хотел здесь быть», - рассказывал Александр. Десять лет назад мужчина вместе с другими таксистами проводил немало времени вместе с Витасом. Александр вспомнил, что другие таксисты, желая повеселиться, предлагали Витасу алкоголь. Но его эти предложения невероятно бесили. Свое разочарование, «собачью» жизнь и грустные воспоминания Витас не пытался залить алкоголем.
Положив в тень свои вещи и сняв куртку, Витас пошел поздороваться с продавщицами из киоска. Одна из них постоянно угощает его бутербродом или кофе. Мужчине повезло и на этот раз. Вернувшись к скамье с бутербродом и кофе в руке, Витас сел так, чтобы видеть свои вещи, оставленные неподалеку.
В тот день было невыносимо жарко. Но Витас сказал, что адская жара лучше, чем пронизывающий до костей мороз или слякоть. Поскольку намокшие под дождем волосы за ночь превращаются в лед и, всем своим весом падая назад, больно тянут кожу головы. Неприятно на себе чувствовать и мокрую одежду. Особенно, когда она начинает замерзать и сковывать движения. Иногда одежда замерзает так, что Витас не может поднять руки и натянуть шапку на голову.
Мороз доставил ему много неприятностей. Прошлой зимой, пытаясь снять ботинок, вместе с ним Витас содрал несколько ногтей на ноге. Не лучше тогда выглядела и сама нога – красная и почти в три раза больше другой. Как бревно. Александр сказал, что у Витаса началась гангрена ноги. «Но ничего. Выжил. Вылечился, не лечась», - сказал Александр.
Ест своей ложкой
Не раз Витас приятно удивлял своими манерами. Однажды прошлым летом я нашла его, сидящего на скамейке на улице Вокечю. Осоловелые глаза выдали, что мужчина только что проснулся.
- Сколько времени? – спросил он.
- После десяти. Могу присесть?
- Подожди.
Порывшись в одном из мешков, Витас достал красный свитер и постелил рядом с собой на скамейке.
- Сейчас можешь садиться. Не испачкаешь брюки.
Свитер был в несколько раз грязнее скамейки, но такая забота заставила улыбнуться.
- Может, выпьем кофе? – предложил Витас.
Я принесла ему кофе в картонном стаканчике.
- Сколько сахара положила?
Важно, чтобы было не меньше двух ложек. Выяснив, что их там именно столько, Витас уточнил, хорошо ли я их размешала, а тогда велел мне попить кофе, а что останется, дать ему. Я отнекивалась, говоря, что не хочу кофе, но Витас ответил настойчивым требованием.
- Нет, надо поделиться, я не хочу на халяву пить.
Иногда Витас смешил своей разборчивостью.
- Может, съедим по кебабу? – предложила однажды я.
- Не хочу кебаб. Может, что-нибудь посерьезнее?
Витас хотел цепеллинов. С творогом. Но в кафе на улице Вокечю, где мы присели, цепеллинов с творогом не было.
- Так может с мясом?
- Хорошо. А суп будем кушать?
Когда подошел официант, мужчина заказал цепеллины и холодный борщ. Сделав заказ, Витас поднял руки вверх и выпалил:
- Но у меня нет ни цента.
Меня немного удивило, что нам без проблем удалось расположиться в кафе. Я думала, что такие как он, здесь являются персонами нон грата. Но, не считая сконфуженных взглядов официантов и возмущенного возгласа их начальницы: «Ты что, не видел, как он выглядит?», больше никаких неудобств мы не испытали.
- Витас, а Вас не раздражают глазеющие на Вас люди? Ведь все просто пялятся на Вас.
- Да, наверное, шесть миллиардов.
В ожидании заказа Витас покопался в одном из мешков. Вскоре он вытащил из него две ароматические палочки. Одну подарил мне, другую воткнул в спинку свободного стула.
- Откуда благовония?
- Купил.
Мужчина стал готовиться к приему пищи: достал из правого кармана обрывок туалетной бумаги и положил на стол. Тогда из правого кармана достал большую ложку и положил ее на бумажный обрывок. Во время еды Витас не притронулся к принесенным приборам – холодный борщ и цепеллины он ел своей ложкой.
Вся жизнь умещается в мешках
Три мешка Витаса со всем его имуществом лежали на соседнем стуле. В них помещается вся его жизнь.
-Я могу посмотреть, что внутри? – полюбопытствовала я.
- Ага.
Витас снял мешки с палки и подвинул в мою сторону. В одном из них я обнаружила множество целлофановых мешков, под которыми лежали пластиковые бутылки. Две из них были абсолютно пустые, еще две – полупустые.
- Мне больше всего нравится наполовину смешивать «Оптима» с «Буратино». Так вкуснее.
В другом мешке такого же размера я увидела свитер, картонную коробку с благовониями и еще две пластиковые бутылки. В третьем мешке также лежала одежда.
- И это все, что у Вас есть?
- Ага.
Еще некоторое свое богатство Витас носит в карманах куртки. В одном из них он постоянно носит обрывки туалетной бумаги или бумажные салфетки, в другом – чайную и столовую ложку, в третьем – разноцветные листочки для записей и спички. Когда случается хороший день, богатства Витаса пополняются пачкой сигарет, подаренной ему прохожими. Иногда попадаются и более интересные вещи. Однажды Витас достал из кармана черную потрепанную книжку, которую он обернул прозрачным целлофановым мешком. На ней белыми едва видными буквами было написано «Süddeutsche Zeitung/Bibliothek».
- Откуда книжка?
- Не могу сказать. Хочешь, угадаю твое будущее?
Открыв 236 страницу, Витас стал медленно по слогам читать немецкие слова. Не удалось. Но ему это доставило много радости. Прочитав несколько слов, мужчина поднимал глаза, желая убедиться, что я его еще слушаю, и начинал смеяться.
- Витас, может, хватит, надоело.
- Прошу не мешать, идет заседание. Вытерпишь до утра?
Съев холодный борщ и цепеллины, Витас спросил, может ли он заказать еще кофе, а когда подошла официантка, торжественно вымолвил: «Я хотел бы Jacobs».
- Почему именно Jacobs? – улыбнулась я.
- Слышал, что он лучший.
Еще немного посидев, я предложила Витасу прогуляться.
- Сколько заплатила?
- Какая разница?
- Так в следующий раз я должен буду угощать.
Литр крови
На лавке напротив Кафедрального собора Витас просидел несколько часов.
- Что Вы делали столько времени?
- Как всегда – много думал.
Вскоре он встал, дошел до ближайшей урны и выбросил оставшийся от бутерброда мусор и одноразовый стаканчик от кофе. Потянув свитер вниз двумя руками, Витас приготовился собрать оставленные под деревом вещи.
Витас медленно надел куртку, повесил на палку мешки и, бросив продавщицам из киоска только ему одному понятные слова благодарности, устало повернулся к Кафедре и двинулся вперед.
Пройдя большую часть проспекта им. Гядиминаса, Витас несколько часов отдыхал на площади Лукишкес. Потом дошел до киоска около Сейма и купил стакан кофе и вафли. Это один из ритуалов, которые Витас совершает каждый раз, когда в его кармане появляются несколько литов. Так Витас провел еще один из своих однообразных дней – слоняясь по центру Вильнюса, в одном месте получив бутерброд, в другом выпросив сигарету, в третьем сам себе что-то купив. Чаще всего Витасу не приходится просить милостыню – увидев его, люди сами подходят и предлагают несколько центов или литов.
Когда мужчина решил вернуться на улицу Вокечю, было уже темно, но вокруг все еще суетились люди. Витас знает, что чем больше вокруг людей, тем он в большей безопасности. Только когда все умолкает, и он остается ночью наедине со своими мыслями, могут возникнуть неприятности. Однажды Витас проснулся от боли в голове.
Схватившись за нее, мужчина почувствовал, как оттуда фонтаном бьется кровь. Пока он спал, кто-то сильно ударил его в голову. Витас даже не стал размышлять, за что. Единственное сохранившееся воспоминание – «литр крови».
- Идем, покажу. Около скамейки еще остались кровавые пятна, - предложил он мне.
Положив свои мешки на один конец лавки, Витас накрыл их одним из своих свитеров. Достав благовоние, он зажег его и прикрепил к скамье с той стороны, куда собирался положить голову. Потом свернулся на лавке и закрыл глаза.
